Фишт — долгий путь к мечте

День четвёртый. Брод через Пшеху — посёлок Тубы — посёлок Отдалённый — дорога вдоль реки Тугупс

День четвёртый

Глава о шустрых облаках, отдалённых посёлках и о том, как медведи варят кашу.

Дорога уходила вглубь леса и скрывалась за поворотом. Прямо над деревьями плыли облака. Они иногда открывали маленький кусочек неба, и тогда тёплое утреннее солнце разукрашивало мокрую листву и влажную коричневую поверхность дороги в яркие цвета с желтоватым отливом, а сквозь разрывы в облаках можно было разглядеть такие же желтоватые скалы Большого Оконту. А иногда, когда совсем низко проплывало особенно большое облако, верхушки деревьев скрывались в тумане, и становилось сыро и прохладно.

Дорога с горы Бол. Оконту (проступает сквозь туман) вниз к реке Пшеха. Окрестности пос. Ниж. Тубы

Сегодня я вышел довольно поздно — в 7 часов. Солнце уже давно поднялось из-за дальних, но высоких гребней Лагонакского нагорья, а я еще не дошел до реки. Как там с бродом, интересно знать? В прошлом году мы перешли реку, едва не замочив шорт, а ведь это был жаркий август — период маловодья...

Ручей, вдоль которого шла дорога, постепенно затих и распался на несколько рукавов, лес стал ниже, а земля ровнее и болотистей. Я понял, что река уже близко, и действительно, уже можно было слышать доносившийся издалека ровный приглушённый рокот речных перекатов. Река в этот раз была несравнимо полноводнее и в том месте, где дорога выходила к ней, на тот берег можно было перебраться только вплавь. Чуть правее высоко над рекой были протянуты два стальных троса — жалкие останки подвесного моста. Как он был бы сейчас здесь удобен!

Я немного вернулся вглубь леса, облюбовал местечко у ручья и доел вчерашний суп — не переходить же реку с котелком в руке. После чего отправился выше по течению на поиски брода.

В этом месте можно легко пересечь Пшеху — глубина всего пол метра. Машины тоже переправляются здесь

Идти далеко не пришлось: в одном месте река была шире, и, судя по бурунам, мельче. Здесь же виднелось некое подобие дороги. «Раз машины здесь могут проехать, значит и я, скорее всего, смогу пройти», — подумал я и начал приготовления. Уложив фотосумку в рюкзак, сняв носки и закатав штаны, насколько можно, я сделал первый шаг в пока еще спокойную у берега воду реки Пшеха. Вода тут же холодным потоком затекла в ботинки, но я не обращал на это внимания — я был сосредоточен на сохранении равновесия и тщательно выискивал через прозрачную воду наиболее удобный и мелкий путь. К моему удивлению, глубина реки не увеличивалась. Только в самом центре, там, где скорость потока была максимальная, вода захлестывала ноги почти целиком: штаны тут же раскатались и промокли. Ну да ладно, главное — реку перешёл.

На другом берегу был широкий каменисто-галечный берег, на котором я и разложил мокрые вещи. Неожиданно послышался приближающийся шум двигателей. Я, конечно, тут же догадался, что это тяжёлые машины, но откуда они идут? Не дав мне времени для дальнейших догадок, из леса, где я только что был, вынырнули два грузовика и поехали наперерез течению по тому же броду. Вот ведь незадача! Подожди я минут десять — мог бы переправиться на машине...

Вы, наверное, будете смеяться, но я снова вышел к цивилизации. Правда это была уже не та цивилизация, с которой встречаешься в городах и пригородных деревнях. Здешние селения довольно труднодоступны и добраться сюда можно только на крошечном узкоколейном поезде (его здесь называют «матрицей») или на автомобиле через высокие перевалы, открытые только летом. Даже посёлок, расположенный неподалёку, имеет соответствующее название — Отдалённый. Здесь с запада возвышаются склоны массива Шесси высотой почти 2000 метров, а с востока стеной дремучих лесов встаёт Лагонакское нагорье. С юга долину ограничивают непроходимые дикие леса отрогов Главного Кавказского хребта, а на пути на север, вниз по течению, стоят два узких ущелья, называемые Волчьими Воротами.

Впрочем, до Отдалённого еще несколько часов пути. А сейчас я находился в 10-12 километрах от него у полузаброшенного поселка Нижние Тубы. Гора Туба, у отрогов которой расположены ближайшие селения, является частью огромного травянисто-скалистого хребта Нагой-Чук. Тот район Лагонакского нагорья — место чрезвычайно редко посещаемое, хотя выше Нагой-Чука только Фишт-Оштеновский массив. Мог ли я подумать тогда, что через несколько дней буду обозревать во всей красе его покрытые толстым зеленым ковром трав бескрайние склоны...

С этой стороны реки рос низкий, слегка заболоченный лес, через который протекало несколько ручьёв. А за лесом в речной низине раскинулись поросшие густым бурьяном поля, на которых то там, то сям виднелись участки, огороженные плетёными из толстых деревянных прутьев заборами. Эти огороды вплотную примыкали к небольшой возвышенности, по которой должна проходить узкоколейка. Я медленно продвигался по грязноватой узкой дороге, обходя большие полупрозрачные лужи, и искал какой-нибудь проход к узкоколейке. Дело в том, что узкоколейная железная дорога представляет собой наиболее прямой, чистый и удобный путь от одного посёлка к другому. Местные жители тоже пользуются этим путём, если не хотят ждать «матрицу», ходящую раз или два в день, поэтому вдоль полотна обычно есть натоптанная тропинка.

В просвет между горами и облаками завиднелись вечные снега горы Фишт

Облака неторопливо плыли по небу и неожиданно открыли взору что-то ослепительно белое. Вот это да! Не может быть! Я быстро достал фотоаппарат, но облака снова сомкнулись. Пока я прикручивал телеобъектив, далеко-далеко, в просвете между тёмной зеленью пасмурных горных склонов, на невероятной, как мне казалось, высоте, снова засверкал он — Фиштинский ледник. В бинокль пейзаж выглядел намного суровее и вид отвесных скал и крутых снежников вызвал у меня щемящий холодок внутри, как это обычно бывает перед неизвестностью или возможной опасностью. Ведь я никогда не был в таких местах, а мне идти туда, на самый верх... Но, правда, не сразу. Хоть и есть более прямой путь, я решаю сначала выйти на Главный Кавказский хребет, посетить Аутль и Хуко. Времени, запас которого зависел только от количества еды в рюкзаке, было ещё предостаточно.

Вскоре я вышел на хорошую грунтовку, которая, как оказалось, довольно долго идет вдоль узкоколейки. Дорога здесь уже подсохла, у обочины росли стройные могучие тополя и если бы не горы вокруг, то можно было бы подумать, что находишься в каком-нибудь кубанском хуторе.

Откуда-то издалека иногда доносился лай собак, рокот бензопил, шум моторов. Один из таких шумов становился всё ближе и вскоре из-за поворота показался мужичок, ехавший на мопеде.

— Бог помощь! Куда идёшь? — спросил он, притормозив около меня.

— Спасибо! В Отдалённый иду.

— А-а! В Шпалорез, значит... Садись, подвезу хоть немного.

Я с сомнением посмотрел на его хлипкий с виду мопедик, подумал, как, должно быть, на нём забавно будут смотреться два мужика и огромный рюкзак.

— Да нет, я пешком...

Впрочем, я ответил бы так в любом случае, даже если бы тут проезжал автобус. Что такое десять километров по хорошей дороге! Вокруг такая красота, такие места, что проезжать всё это на транспорте — едва ли не кощунство.

Тем временем небо постепенно затянулось тучами и вскоре заморосил дождик, но такой слабый, что я не стал надевать накидку. А на Шесси забушевала гроза. Вершина и примыкающие отроги и хребты скрылись в плотной тёмно-серой пелене, а вокруг сновали мелкие тучки, такие же серые, но с рваными боками. Одни налетали на гору, растворяясь в большой туче, другие отделялись от неё, но оставались поблизости. Оттуда доносились приглушённые раскаты, каждый из которых долго отдавался эхом по широкой долине. «Само провидение не пустило меня на эту гору», — думал я, представляя себе, как бы я там сейчас сновал под дождём в сплошном тумане в поисках пути через скалы или, что скорее всего, отсиживался бы в палатке, размышляя под громовые раскаты о смысле жизни и поглядывая наружу через приоткрытый полог, пытаясь разглядеть, куда бьет молния...

Вдоль дороги всё чаще стали попадаться домики, а в том месте, где склон горы слегка отодвинут вглубь, домиков было немного больше и это оказался центр посёлка Тубы. Здесь было безлюдно. Только раз мимо быстренько просеменила какая-то женщина, а у забора в мокрой траве ковырялась одинокая курица. Как же здесь тихо и спокойно! Впрочем, это, может быть, из-за дождя.

На выходе из посёлка стоял небольшой кирпичный навес — местный вокзал. Под навесом сидели и о чём-то тихо болтали местные девушки. Завидев меня, они перестали разговаривать и все как один стали медленно провожать меня взглядом.

— Не Тубы ли это?

Девушки в ответ беззвучно закивали. «По такой погоде, да по горам...» «Куда это он?» «Вот это рюкзак!» «Кто это?» — думали девушки и, пока я не скрылся за поворотом, то одна, то другая выглядывала из-под навеса и смотрела на постепенно удаляющийся огромный рюкзак, за которым человека практически не было видно.

Теперь тропа шла у самого склона вдоль железной дороги и отсюда прекрасно просматривалась другая сторона долины. Оказывается, скалы Большого Оконту с востока имеют совсем другой, довольно необычный вид. Сами скалы не очень большие, но под ними раскинулись огромные, занимающие чуть ли не пол склона, осыпи, на которых растут редкие скрюченные деревца.

Дойдя до небольшого ручья, я слегка углубился в лес и устроил у большого поваленного дерева обеденный привал. Снова начал моросить дождик, но под густой листвой он мне был не страшен. Я лишь прикрыл плёнкой фотосумку от случайных капель, то и дело прилетавших сверху. Жуя халву и запивая её прохладной водой, набранной из ручья, я смотрел на дальние лесистые склоны, скалы, осыпи. В бинокль они казались совсем близко — дикие, дремучие, недоступные, нехоженые места, и только птица, случайно пролетевшая через поле зрения бинокля, нарушила незыблемость картины...

Не пройдя еще и километра после места обеденного перекуса, я услышал спереди звуки приближающегося поезда. Он пронзительно гудел перед каждым поворотом, предупреждая о своём приближении и вот, наконец, показался. Я дошёл до небольшого расширения и отошёл от дороги. Тут же из-за скалы медленно выплыл крошечный тепловозик, за ним, громыхая и дребезжа, заскакали по неровной дороге маленькие пустые платформы для перевозки леса. Какое всё миниатюрное! Прямо игрушечное! Я чуть ли не с открытым ртом следил, как мимо меня один за другим проплывают вагоны узкоколейного состава. На последнем вагоне, держась за поручень, ехал рабочий в грязно-оранжевом жилете. Вскоре поезд полностью скрылся за поворотом, но его гудки ещё долго раздавались эхом в тихом неподвижном воздухе...

В посёлке Отдалённом (он же Шпалорез, как его называют местные жители) есть магазин, сельсовет и даже школа. Раньше, когда добыча леса в этих местах была не в пример масштабнее, здесь было довольно оживлённо. Посёлок рос, строился, осваивались для жилья новые территории, прокладывались автомобильные и узкоколейные дороги. Впрочем, я тогда был ещё совсем маленьким, и более того, здесь никогда раньше не бывал, но следы былой активности встречаются повсюду. Сейчас здесь тоже живёт немало людей, однако занимаются в основном хозяйством и охотой — словно в первобытные времена. У природы теперь появилась возможность постепенно залечить раны, нанесённые ей человеком: восстановить леса, очистить ручьи, возродить в них форель... Хотя по правде говоря, эти «раны» наносились с умом: нигде не видно сплошных вырубок, оползней, оврагов. Зато есть множество дорог, ведущих в самые отдалённые места. Ну, о дорогах и оползнях ещё зайдёт речь...

Самая известная достопримечательность посёлка — скала Собор — очень популярное у скалолазов место, насколько мне известно. Она возвышается к северо-западу и выглядит как полуразрушенная скалистая башня с широким основанием на пологом склоне посреди леса.

В самом центре посёлка узкоколейная дорога перебирается на другую сторону реки по высокому красивому мосту, идя по которому под ногами сквозь просветы между шпал видишь бурлящую воду, проходит мимо платформы, заворачивает куда-то налево и заканчивается тупиком.

Между тем, дождь зарядил неслабый, но накидка пока справлялась со своими обязанностями. В одном из домов слышалась громкая музыка и крики — народ что-то праздновал. Кто-то оттуда заметил меня и подозвал к себе. Парень был заметно пьян и с трудом ворочал языком:

— Ты откуда такой?

Ну, я сказал, что почти местный, и что иду на Грачевский перевал (дело в том, что прямой дороги на Аутль скорее всего не было и я собирался туда попасть через Грачевский перевал), и «не подскажете ли дорогу». Он в ответ что-то сказал про развилку за посёлком и пригласил присоединиться к торжеству. Я не стал больше ничего у него выяснять и, сославшись на нехватку времени, откланялся.

На окраине посёлка Отдалённого. Начало длинной дороги в сторону Грачевского перевала

Вскоре я подошёл к окраине посёлка. Дождь прекратился, а из леса на южных склонах долины клубами валил пар, на глазах образуя облака: в народе говорят, это медведи варят кашу. Впереди осталось лишь несколько последних домиков и огороженных участков. И развилка здесь действительно была.

На моё счастье в ближайшем доме кто-то жил: женщина возилась на крыльце по хозяйству. Я спросил у нее про дорогу. Из дома вышел мужчина, видимо муж. Виктор, который оказался местным охотником, знает местные горы, по его словам, как пять пальцев и целый час объяснял дорогу, тыкая пальцами в карту, которую я ему достал из своей сумки, объясняя бесчисленные развилки и приметы.

— Так тебе на Аутль надо? Ну так это совсем в другую сторону!...

Я был так поглощён выслушиванием его рекомендаций, что даже не удосужился снять рюкзак. «Ну, пять минут, и пойду.» Однако за пятью минутами следовали ещё пять и так далее. Шесси он почему-то называл Семашхо. Это я потом уже узнал, что чуть восточнее Шесси есть скалы, которые называются Семашхо и что, видимо, они видны из Отдалённого лучше, чем основная вершина.

Заодно он меня немного «просветил» (читай «запутал») и относительно некоторых более дальних мест:

— А, вот он Бабук-Аул! Это если к морю пойдёшь...

— Нет, нет, это «Бук, Пихта», — поправил я его. — Бабук-Аул вот он!

Где-то через час, когда у меня в голове уже образовалась каша из бесчисленных бродов, оползней, развилок и волоков, мне предложили зайти перекусить и даже переночевать. Время было ещё не позднее, а я не хотел терять ни одного часа, поэтому, посчитав, что уже получил достаточно информации (суть уловил, детали выяснятся позднее), я продолжил свой путь.

Мост через реку Тугупс в 6 км от посёлка Отдалённый

Широкая грунтовая дорога сначала поднялась на невысокий гребень, прошла через редколесье и спустилась к небольшой речке под названием Тугупс. Здесь дорога пересекала речку прямо по руслу, но рядом также стоял мост с железным основанием и деревянным покрытием из брёвен и шпал. Что-то в нём было такое... гармоничное или даже изящное, что я его тут же сфотографировал. Да ещё и вечернее солнце, неожиданно выглянувшее из-за туч, добавило цветовой насыщенности и слабой желтизны в эту картину.

Рядом с мостом была широкая ровная полянка с двумя-тремя деревьями посередине. Я мог бы еще пройти несколько километров, пока солнце не скроется за хребтом, но подумал, что такого удобного для стоянки места скорее всего больше не будет...